«Я не знаю, хороший я человек или плохой. Не мне судить. Умру — узнаю».
Алексей Балабанов
В лунном сиянии снег серебрится
Флоренция, май 2015 года. Поздний вечер, дождь, прозрачная темнота. На другом берегу реки виднеются маняще-сказочные башенки и горы в пушистых деревьях.
Надела дождевик и вышла под моросящий дождь на набережную в огнях — охота пуще неволи! Через несколько минут возле траттории напротив моста — музыка: под навесом парень в тирольской шляпе поёт высоким голосом «В лунном сияньи снег серебрится…» Сердце ухнуло к коленям, в носу защипало. Эх, жаль — курить бросила надцать лет назад…
Как раз на этих майских днях была годовщина смерти Балабанова — не просто лучшего режиссера моего поколения, а — провидца, искреннего, бесстрашного, снимающего абсолютное кино, без оглядки. В какой-то момент (после «Брата»?) ему стало всё равно, что его клюют со всех сторон — свои, чужие и совсем приблудные, ничего не понимающие и от этого агрессивные. Балабанову было наплевать на неполученных венецианских львов и на все призы мира — он снимал своё кино и в этом было его счастье и главный приз. В конце концов, ему всё удалось. Кроме долгой жизни. А последние 15 лет он хоронил и хоронил тех, кого любил. Хоронил Сергея Бодрова — нежного человека, между прочим — специалиста по венецианскому Возрождению.
В 1995 году, к 100-летию кинематографа собирали альманах «Прибытие поезда». Приняли участие только тогдашние молодые. Это был намеренный выбор — манифест нового поколения. Надеялись, что молодые уйдут от «тарковщины», оторвутся от штампов, отрекутся от «папиного кино», от навязчивых романтичных шестидесятников — Хуциева, Шпаликова, Шукшина… Новая новая искренность, как сказали бы сейчас.
Смотришь на фамилии участников — и, что называется: как в капле воды. Первоначально альманах должны были снимать пятеро, но Иван Дыховичный по своим причинам отказался, и его место занял Дмитрий Месхиев. Летом проект покинул Валерий Тодоровский, а Сергей Сельянов вместо себя привёл Алексея Балабанова. В результате над проектом работали четверо: Месхиев, Балабанов, Александр Хван и Владимир Хотиненко. Хван после съёмок сдался почти сразу — он больше не снял ничего, что по уровню было бы сопоставимо с его ранним фильмом «Дюба-дюба». Хотиненко сдал свой талант по дешёвке, по слабости к сладкому — это в его новелле поют песню про лунное сияние, его ранние фильмы «Макаров» и «Зеркало для героя» до сих пор мои любимые. Месхиев стал просто подлецом (или — был? просто буянил по молодости в тихой заводи — вне опасности). И только Балабанов — снимал кино, снимал кино, снимал кино. И последний свой нежный фильм он снял про жизнь и смерть — про нашу жизнь и про свою смерть. В новелле «Трофимъ» из упоминавшегося альманаха «Прибытие поезда» у него снимался Маковецкий в роли мужика с топором. Круто, правда? Маковецкий в то время только заикающихся интеллигентов-неврастеников в кино играл. А ещё Балабанов снял в «Трофиме» Алексея Германа — гения, открывшего новый киноязык в конце ХХ века. Кстати, у Германа тоже нет ни каннской ветви, ни венецианского льва, ни берлинского медведя.
Алексей Герман умер в феврале 2013, Балабанов — через несколько месяцев, в мае.
На берегу флорентийской реки парень в тирольской шляпе допевал под дождём про снег в лунном сиянии.
Я облокотилась на балюстраду моста, перестала стесняться и заплакала прямо в реку.
Я не люблю, когда цитируют Венечку Ерофеева — потому что ревную его ко всем.
Но если бы я умела пить крепкое — то спирт в тот вечер был бы в самый раз.
ИБ
«Прибытие поезда» (альманах к 100-летию кино), режиссёры: Александр Хван, Дмитрий Месхиев, Алексей Балабанов, Владимир Хотиненко.
Точность невозврата (А.Плахов)
«Мой брат умер» — последний сценарий А.Балабанова
«Мой брат умер» — эскизы Петра Балабанова к неосуществлённому сценарию
С Сергеем Бодровым во время съёмок фильма «Брат»
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.