фото: bazhovka
Astrud Gilberto — Manha De Carnaval
Почему ты не хочешь в Венецию?
Потому что все хотят?
Потому что она теперь — масскульт, а не приключение, счастье, исполнение мечты?
Я знаю — ты не любишь петь хором и ходить толпой.
Но разве тебе не безразлично
мнение снобов,
наблюдающих, с каким азартом
ты фотографируешь голубей на площади Сан-Марко?
Или что подумают те двое за соседним столиком,
что пьют кофе и поглядывают,
как ты картинно прикрываешь половину лица книжкой
«Набережная неисцелимых»
в надежде, что какой-нибудь русский турист, проходя мимо, среагирует на кириллицу,
и, не найдя никаких ассоциаций с названием, улыбнётся спутнице
и щёлкнет тебя смартфоном.
А вечером, счастливый, полный еды и впечатлений, выложит эту фоточку в инстаграм.
И случится чудо —
уставшая женщина в далёком холодном городе узнает тебя по глазам
и заплачет.
Почему ты не хочешь в Венецию?
Где воздух «розоват от черепицы»
где львы крылаты, между тем как птицы
предпочитают по брусчатке пьяццы,
как немцы иль японцы выступать,
где кошки могут плавать, стены плакать,
где солнце, золота с утра наляпать
успев и окунув в лагуну локоть
луча, решает, что пора купать, —
ты там застрял, остался, растворился,
перед кофейней в кресле развалился
и затянулся, замер, раздвоился,
уплыл колечком дыма, и — вообще
поди поймай, когда ты там повсюду —
то звонко тронешь чайную посуду
церквей, то ветром пробежишь по саду,
невозвращенец, человек в плаще,
зека в побеге, выход в Зазеркалье
нашел — пускай хватаются за колья, —
исчез на перекрестке параллелей,
не оставляя на воде следа,
там обернулся ты буксиром утлым,
туч перламутром над каналом мутным,
кофейным запахом воскресным утром,
где воскресенье завтра и всегда.
Лев Лосев
Я проснулась ночью и вспомнила этот стих.
Я начитала его на телефон — для тебя.
Получилось слишком лично.
Даже незнакомцу в поезде Калининград-Воркута,
я не доверила бы то,
что вдруг бесстыдно проступило в моём чтении.
Я прочла ещё раз —
попробовала интонационно отстраниться.
Ничего не вышло:
получилось слишком сухо,
будто это не стихи, а программа передач на радио
за август 1972 года.
Ну вот опять…
это не я — это подсознание написало сейчас про 1972 год.
В 1972 году я впервые прочла стихи Бродского,
написанные от руки в 96-ти листовой тетради
серого коленкора.
Знаешь, за подсознанием трудно уследить.
И чтобы оно меня окончательно не выдало —
заканчиваю.
Не забудь купить «Набережную неисцелимых»
(лучше в мягкой обложке)
и закрыть половину лица.
NB! будь внимателен — это ложный финал, как в симфонии Гайдна.
Настоящий — под картинкой, не пропусти.
фото: bazhovka
На всякий случай: те двое за соседним столиком
наблюдали не за тобой.
Они следили за чайкой, которая делала вид,
что прогуливается по карнизу,
а на самом деле
она подкрадывалась к подоконнику,
на котором хмурый кот,
щурясь от солнца, ел свежую рыбу.
Кот делал вид, что не понимает намерений чайки,
а на самом деле
дразнил её, демонстрируя увлечённость процессом.
Как ты думаешь,
кому в результате
достались остатки рыбы?
22-8-19
©И.Б.
М.Таривердиев — Воспоминания о Венеции
фото: bazhovka
